Поделиться
Топ регионов Юга России по динамика инвестиций в основной капитал в 2022 году
| Место | Регион | Прирост инвестиций в основной капитал в 2022 году в сопоставимых ценах, % |
| 1 | Севастополь | 160,4 |
| 2 | Чечня | 131,5 |
| 3 | Адыгея | 114,3 |
| 4 | Крым | 110,9 |
| 5 | Дагестан | 110,3 |
| 6 | Северная Осетия | 108,4 |
| 7 | Краснодарский край | 107,1 |
| 8 | Кабардино-Балкария | 104,5 |
| 9 | Волгоградская область | 103,2 |
| 10 | Ростовская область | 102,1 |
| 11 | Ставропольский край | 101,8 |
| 12 | Карачаево-Черкесия | 92 |
| 13 | Ингушетия | 90,8 |
| 14 | Калмыкия | 66,9 |
| 15 | Астраханская область | 65,4 |
| Источник: Росстат | ||
Эффект от заморозки проектов
Мы попытались провести ревизию замороженных инвестпроектов на Юге. К тому же неоднократно за прошедший год приходилось слышать фразу: «Частные инвестиции на стопе». Сейчас мы уже понимаем, что заморозка проектов действительно имела место, и это снизило объём частных инвестиций в 2022 году.В Ростовской области из-за санкций остановились крупные инвестпроекты общей стоимостью свыше 10 млрд рублей. Так, например, отложено строительство двух маслоэкстракционных заводов в Миллеровском и Неклиновском районах. По словам министра сельского хозяйства Ростовской области Константина Рачаловского, ни один инвестпроект не отменён, но некоторые перенесены из-за трудностей с закупкой импортного оборудования и доставкой его в Россию. В целом донской минсельхозпрод по итогам 2022 года недосчитался минимум 6 млрд рублей частных инвестиций.
Также на Дону заморожен проект строительства мусорных электростанций. О проекте в 2021 году заявлял «Ростех», реализацией его должна была заняться дочерняя структура «РТ-инвест», а пуск станций намечался на 2022–2023 годы. Для строительства рассматривалась территория Ростовской агломерации. На тот момент «РТ-инвест» уже строила пять МТЭС общей мощностью 355 МВт в Московской области и Казани. Всего планировалось построить 25 таких предприятий по всей стране.
Известно также, что в 2022 году был приостановлен и проект модернизации Ростовского воздухозавода (производит вентиляционные системы) стоимостью 1,1 млрд рублей. Правда, по причине частичной мобилизации. Как рассказывал ранее замглавы Советского района Ростова Алексей Павленко, призыв коснулся даже руководителя предприятия, впрочем, выполнять боевые задачи его не отправили по состоянию здоровья. Однако повестки получили ключевые сотрудники завода, в результате чего пришлось приостановить реализацию инвестиционного проекта.
В Адыгее перенесены сроки ввода в эксплуатацию индустриального парка в Тахтамукайском районе. В Северной Осетии заморожено строительство реабилитационного кардиологического центра, который предполагалось построить на базе Редантского месторождения минеральных вод. Проект стоимостью 276 млн рублей собирались реализовать в 2023 году.
В Астраханской области под ударом оказалась судостроительная отрасль. Возникли сложности с достройкой судов, признали в минпромторге и энергетики региона. Из-за зависимости от европейского оборудования теперь приходится искать отечественных поставщиков. Затем потребуется вносить коррективы в конструкторскую документацию, что затягивает сроки строительства судов на неопределённый срок. Уже, например, возникли сложности с продолжением строительства серии земснарядов на заводе «Лотос», а также круизного лайнера «Пётр Великий».
В Волгоградской области из-за санкций заморожено строительство солнечной электростанции стоимостью свыше 1 млрд рублей. Станция должна была появиться неподалеку от посёлка Профсоюзник — вблизи действующей солнечной электростанции «Медведица».
Понятно, что речь идёт об инвестициях, недополученных экономикой Юга России в 2022 году. Общий объём «заморозки» оценить чрезвычайно трудно. Особенно в ситуации с крупными многолетними проектами, которые на Юге реализуют «ЛУКойл» или «Роснефть», — в их «кухню» заглянуть очень непросто. Однако отметим, что аналитики не паникуют.
По словам управляющего партнёра «АРКА Групп» Александра Полиди, массовой заморозки инвестиций не произошло, но вот корректировки по срокам и суммам — явление достаточно распространённое. Наиболее устойчивыми оказались проекты в сфере портовой транспортной инфраструктуры и логистики, в АПК и строительстве.
Проекты, находившиеся на высокой стадии согласования и заточенные на то или иное иностранное оборудование, отложены до того момента, пока не прояснится вопрос с доставкой данного оборудования. Параллельно идёт и поиск альтернативы в Китае, Индии, Турции и других странах. «Всё это говорит скорее об увеличении сроков реализации проектов в целом, а не об их заморозке или отказе от них», — говорит директор по развитию бизнеса компании Б1 в ЮФО Евгений Панасенко.
По его словам, активную поддержку проектам оказывают сейчас институты развития. Например, компании группы ВЭБ, оказывающие услуги технического консалтинга, теперь занимаются в том числе и поиском альтернативных решений по оборудованию.
«У нас, безусловно, есть и отрасли, которые больше зависимы от иностранных комплектующих — авиация, генерация электроэнергии и другие, — продолжает Панасенко. — Однако и здесь видны положительные моменты. Например, в создании Ударной ТЭС, строительство которой откладывалось ещё со времен санкций за Крым. Сейчас азиатские производители предлагают альтернативные решения по турбинам. Всё, конечно, растягивает сроки реализации проектов, так как полноценных аналогов по мощности у существующих производителей попросту не было, их необходимо разработать и выпустить под конкретный проект».
Отношение власти к инвестициям меняется
«Это будет год, когда более сложный технологический бизнес станет искать новые решения, ландшафт инвестиций претерпит изменения», — такой видит перспективы в целом Евгений Пансаенко.В целом, по словам экспертов, с точки зрения инвестиционной деятельности сейчас возможностей для финансирования проектов больше. Финансовые институты развития пересмотрели политику и уменьшили значения по объёму кредитования (тем самым открыли возможность финансирования небольших проектов), ряд банков уменьшил минимальный объём собственных средств для получения кредита. Серьёзным драйвером роста является государство с его программами поддержки бизнеса и банковской системы, инфраструктурными проектами, а также МСБ, уверен Панасенко. В силу небольших потребностей в финансировании, а также технологических процессов, МСБ может гораздо быстрее адаптироваться к текущим условиям.
Отношение регионов к инвестициям меняется — это неофициально на примере перемен в экономической политике Краснодарского края показал «Эксперту ЮГ» высокопоставленный чиновник кубанской администрации. С 2015 по 2020 годы, поясняет он, бюджет развития в крае составлял около 15 млрд рублей в год. Эффект государственных вложений принято считать по формуле: один рубль государственных инвестиций стимулирует 9-10 рублей частных вложений, хотя чиновники, как правило, тут же делают скидку до 5-7 рублей. Итого: 15 млрд рублей государственных инвестиций способствуют привлечению в экономику региона от 75 до 150 млрд рублей. Но для кубанской экономики, ВРП которой составляет 3,5 трлн рублей, это очень незначительный эффект. В 2022 году бюджет развития в крае составил 80 млрд рублей, а в 2023 году он составит 150 млрд — увеличение в 10 раз к 2020 году. По той же формуле, это уже стимул для появления в экономике 1,5 трлн рублей инвестиций. И это превращает государственные инвестиции в реальный драйвер.
По итогам января 2023 года ВРП края показал рост 5,8% — впечатляющий показатель на фоне годового сокращения ВВП в России на 2,1% в 2022 году. Прогноз инвестиций на 2023 год — 628 млрд рублей, итог 2022 года — около 590 млрд, прирост, напомним, 7%. Примечательно, что, согласно первоначальному плану, сделанному после начала СВО, Кубань рассчитывала выйти в 2022 году максимум на 530 млрд инвестиций, но реальность оказалась значительно лучше.
Переосмысление роли государственных капвложений на Кубани произошло в ковидное время, пояснили «Эксперту ЮГ», — именно тогда начался процесс замещения частных вложений государственными. И это был принципиальный разворот в экономической политике Краснодарского края. До этого разворота драйвером экономики во многом оставался высокий потребительский спрос, державшийся в значительной степени на притоке мигрантов в регион. Во время пандемии этот приток заметно сократился. Примечательно, что инвестирует субъект в основном в социальную инфраструктуру, аргументируется это тем, что долгосрочный экономический рост происходит там, где стабильно высоки инвестиции в человеческий капитал.
Ранее не раз приходилось слышать об обратной зависимости: регион должен показать заметные экономические результаты, чтобы позволить себе вложения в социалку — эта логика часто оборачивается тем, что экономические успехи не конвертируются в качество жизни.
Важную роль сыграли и новые антикризисные меры. Например, новинкой в Краснодарском крае стало появление финансового стимула для инвесторов, проекты которых реализуются в уникальных или высокотехнологичных нишах — им предлагается вернуть из бюджета 30% стоимости проекта при условии, что эта сумма не превышает 1 млрд рублей. Выплата совершается по факту понесённых затрат, а в нынешнем году первые инвесторы планируют получить деньги по этой статье поддержки. Таким образом, регион как бы разделяет риски за реализацию проекта с инвесторами — и это, конечно, новый подход к экономической политике, при котором государство на всех уровнях не боится инвестировать само. Впрочем, Краснодарский край пока даёт наиболее яркий пример такого подхода на юге России — остальные территории всё ещё значительно консервативнее, в борьбе за частные инвестиции они стараются обойтись минимальными затратами.
Тенденцию к увеличению роли госинвестиций подтверждает и наше исследование крупнейших инфраструктурных проектов (см. в ближайшее время). В частности, оно показывает, что сфера государственно-частного партнёрства с 2022 года переживает период расцвета на федеральном уровне. Так что регионы, которые следуют этой логике, фактически идут в фарватере, заданном федеральной властью.
